Библиотека

Лягушка-путешественница

 


 Жила-была на свете лягушка-квакушка. Сидела она в болоте, ловила комаров
да мошку, весною громко квакала вместе со своими подругами. И весь век она
прожила бы благополучно - конечно, в том случае, если бы не съел ее аист. Но
случилось одно происшествие.
 Однажды она сидела на сучке высунувшейся из воды коряги и наслаждалась
теплым мелким дождиком.

 "Ах, какая сегодня прекрасная мокрая погода! - думала она. - Какое это
наслаждение - жить на свете!"

 Дождик моросил по ее пестренькой лакированной спинке; капли его подтекали
ей под брюшко и за лапки, и это было восхитительно приятно, так приятно, что
она чуть-чуть не заквакала, но, к счастью, вспомнила, что была уже осень и что
осенью лягушки не квакают, - на это есть весна, - и что, заквакав, она может
уронить свое лягушечье достоинство. Поэтому она промолчала и продолжала
нежиться.

 Вдруг тонкий, свистящий, прерывистый звук раздался в воздухе. Есть такая
порода уток: когда они летят, то их крылья, рассекая воздух, точно поют, или,
лучше сказать, посвистывают. Фью-фыо-фью-фью - раздается в воздухе, когда
летит высоко над вами стадо таких уток, а их самих даже и не видно, так они
высоко летят. На этот раз утки, описав огромный полукруг, спустились и сели
как раз в то самое болото, где жила лягушка.

 - Кря, кря! - сказала одна из них, - Лететь еще далеко; надо покушать.

 И лягушка сейчас же спряталась. Хотя она и знала, что утки не станут есть
ее, большую и толстую квакушку, но все-таки, на всякий случай, она нырнула под
корягу. Однако, подумав, она решилась высунуть из воды свою лупоглазую голову:
ей было очень интересно узнать, куда летят утки.

 - Кря, кря! - сказала другая утка, - уже холодно становится! Скорей на юг!
Скорей на юг!

 И все утки стали громко крякать в знак одобрения.

 - Госпожи утки! - осмелилась сказать лягушка, - что такое юг, на который
вы летите? Прошу извинения за беспокойство.

 И утки окружили лягушку. Сначала у них явилось желание съесть ее, но
каждая из них подумала, что лягушка слишком велика и не пролезет в горло.
Тогда все они начали кричать, хлопая крыльями:

 - Хорошо на юге! Теперь там тепло! Там есть такие славные теплые болота!
Какие там червяки! Хорошо на юге!

 Они так кричали, что почти оглушили лягушку. Едва-едва она убедила их
замолчать и попросила одну из них, которая казалась ей толще и умнее всех,
объяснить ей, что такое юг. И когда та рассказала ей о юге, то лягушка пришла
в восторг, но в конце все-таки спросила, потому что была осторожна:

 - А много ли там мошек и комаров?

 - О! целые тучи! - отвечала утка.

 - Ква! - сказала лягушка и тут же обернулась посмотреть, нет ли здесь
подруг, которые могли бы услышать ее и осудить за кваканье осенью. Она уж
никак не могла удержаться, чтобы не квакнуть хоть разик.

 - Возьмите меня с собой!

 - Это мне удивительно! - воскликнула утка. - Как мы тебя возьмем? У тебя
нет крыльев.

 - Когда вы летите? - спросила лягушка.

 - Скоро, скоро! - закричали все утки. - Кря, кря! кря! кря! Тут холодно!
На юг! На юг!

 - Позвольте мне подумать только пять минут, - сказала лягушка, - я сейчас
вернусь, я наверно придумаю что-нибудь хорошее.

 И она шлепнулась с сучка, на который было снова влезла, в воду, нырнула в
тину и совершенно зарылась в ней, чтобы посторонние предметы не мешали ей
размышлять. Пять минут прошло, утки совсем было собрались лететь, как вдруг из
воды, около сучка, на котором она сидела, показалась ее морда, и выражение
этой морды было самое сияющее, на какое только способна лягушка.

 - Я придумала! Я нашла! - сказала она. - Пусть две из вас возьмут в свои
клювы прутик, а я прицеплюсь за него посередине. Вы будете лететь, а я ехать.
Нужно только, чтобы вы не крякали, а я не квакала, и все будет превосходно.

 Хотя молчать и тащить хоть бы и легкую лягушку три тысячи верст не бог
знает какое удовольствие, но ее ум привел уток в такой восторг, что они
единодушно согласились нести ее. Решили переменяться каждые два часа, и так
как уток было, как говорится в загадке, столько, да еще столько, да
полстолько, да четверть столька, а лягушка была одна, то нести ее приходилось
не особенно часто. Нашли хороший, прочный прутик, две утки взяли его в клювы,
лягушка прицепилась ртом за середину, и все стадо поднялось на воздух. У
лягушки захватило дух от страшной высоты, на которую ее подняли; кроме того,
утки летели неровно и дергали прутик; бедная квакушка болталась в воздухе, как
бумажный паяц, и изо всей мочи стискивала свои челюсти, чтобы не оторваться и
не шлепнуться на землю. Однако она скоро привыкла к своему положению и даже
начала осматриваться. Под нею быстро проносились поля, луга, реки и горы,
которые ей, впрочем, было очень трудно рассматривать, потому что, вися на
прутике, она смотрела назад и немного вверх, но кое-что все-таки видела и
радовалась и гордилась.

 "Вот как я превосходно придумала", - думала она про себя.

 А утки летели вслед за несшей ее передней парой, кричали и хвалили ее.

 - Удивительно умная голова наша лягушка, - говорили они, - даже между
утками мало таких найдется.

 Она едва удержалась, чтобы не поблагодарить их, но вспомнив, что, открыв
рот, она свалится со страшной высоты, еще крепче стиснула челюсти и решилась
терпеть. Она болталась таким образом целый день: несшие ее утки переменялись
на лету, ловко подхватывая прутик; это было очень страшно: не раз лягушка чуть
было не квакала от страха, но нужно было иметь присутствие духа, и она его
имела. Вечером вся компания остановилась в каком-то болоте; с зарею утки с
лягушкой снова пустились в путь, но на этот раз путешественница, чтобы лучше
видеть, что делается на пути, прицепилась спинкой и головой вперед, а брюшком
назад. Утки летели над сжатыми полями, над пожелтевшими лесами и над
деревнями, полными хлеба в скирдах; оттуда доносился людской говор и стук
цепов, которыми молотили рожь. Люди смотрели на стаю уток и, замечая в ней
что-то странное, показывали на нее руками. И лягушке ужасно захотелось лететь
поближе к земле, показать себя и послушать, что об ней говорят. На следующем
отдыхе она сказала:

 - Нельзя ли нам лететь не так высоко? У меня от высоты кружится голова, и
я боюсь свалиться, если мне вдруг сделается дурно.

 И добрые утки обещали ей лететь пониже. На следующий день они летели так
низко, что слышали голоса:

 - Смотрите, смотрите! - кричали дети в одной деревне, - утки лягушку
несут!

 Лягушка услышала это, и у нее прыгало сердце.

 - Смотрите, смотрите! - кричали в другой деревне взрослые, - вот чудо-то!

 "Знают ли они, что это придумала я, а не утки?" - подумала квакушка.

 - Смотрите, смотрите! - кричали в третьей деревне. - Экое чудо! И кто это
придумал такую хитрую штуку?

 Тут лягушка уж не выдержала и, забыв всякую осторожность, закричала изо
всей мочи:

 - Это я! Я!

 И с этим криком она полетела вверх тормашками на землю. Утки громко
закричали; одна из них хотела подхватить бедную спутницу на лету, но
промахнулась. Лягушка, дрыгая всеми четырьмя лапками, быстро падала на землю;
но так как утки летели очень быстро, то и она упала не прямо на то место, над
которым закричала и где была твердая дорога, а гораздо дальше, что было для
нее большим счастьем, потому что она бултыхнулась в грязный пруд на краю
деревни.

 Она скоро вынырнула из воды и тотчас же опять сгоряча закричала во все
горло:

 - Это я! Это я придумала!

 Но вокруг нее никого не было. Испуганные неожиданным плеском, местные
лягушки все попрятались в воду. Когда они начали показываться из нее, то с
удивлением смотрели на новую.

 И она рассказала им чудную историю о том, как она думала всю жизнь и
наконец изобрела новый, необыкновенный способ путешествия на утках; как у нее
были свои собственные утки, которые носили ее, куда ей было угодно; как она
побывала на прекрасном юге, где так хорошо, где такие прекрасные теплые болота
и так много мошек и всяких других съедобных насекомых.

 - Я заехала к вам посмотреть, как вы живете, - сказала она. - Я пробуду у
вас до весны, пока не вернутся мои утки, которых я отпустила.

 Но утки уж никогда не вернулись. Они думали, что квакушка разбилась о
землю, и очень жалели ее.