Образовательное сообщество продолжает обсуждать планы правительства по сокращению численного состава учителей. Главным аргументом сторонников этой затеи являются ссылки на продолжающийся демографический кризис, а именно постоянное уменьшение количества учеников, которых обучает один педагог. По данным Минобразования, в настоящее время на одного учителя в России приходится не более 8–9 учеников. А в будущем это соотношение, как ожидается, будет только сокращаться.
Казалось бы, это классический пример ситуации «было бы счастье, да несчастье помогло». То есть когда в условиях уменьшающейся численности школьников появляется возможность существенно повысить качество обучения. Очевидно, что последнее во многом зависит от степени нагрузки на педагогов. Однако, судя по всему, широковещательные декларации российских властей о необходимости масштабных инвестиций в «человеческий капитал» как одном из ключевых условий успешной модернизации не находят подтверждения в реальной практике принятия управленческих решений. А главной мотивацией наших элит по-прежнему остается банальное стремление сэкономить.
По мнению главного проводника образовательной реформы господина Фурсенко, численный состав учителей необходимо сократить примерно на 200 тысяч человек, чтобы таким образом — чисто механически — довести его до соотношения, имеющегося в европейских странах. Правда, при этом министр образования не уточнил, на какие цели будут потрачены сэкономленные средства. Но, видимо, вряд ли на то, чтобы довести заработную плату российских учителей до уровня их западных коллег.
Объявив в Год учителя о предстоящих сокращениях, глава Минобрнауки Андрей Фурсенко сделал учителям поистине «царский (точнее, министерский) подарок». При этом он попытался заручиться «безупречным алиби», элегантно переведя стрелки на уровень региональных властей. Он, в частности, сообщил, что решение конкретных кадровых вопросов находится в компетенции региональных органов управления образования. Однако не секрет, что отмашка профильного министра может быть воспринята встроенными во властную вертикаль региональными департаментами образования не просто как легитимирующий фактор, а, скорее, как прямое «руководство к действию».
Предполагаемое сокращение учительского корпуса прокомментирует президент Всероссийского фонда образования Сергей Комков:
— Расчеты, которые произвел министр образования, разделив общее количество учеников в России на общее количество учителей, мягко говоря, не совсем корректны. Речь должна идти не о том, сколько должно приходиться учеников на одного учителя вообще в среднем по стране, а о наполняемости конкретных классов. Потому что, как известно, если в классе 10–15 учеников, то он вполне обучаем. Когда в нем уже 20 учеников, то он считается слабо обучаемым. Если же один учитель приходится на 30 учеников (или, не дай Бог, все 40), то это вообще необучаемый класс. В последнем случае коэффициент обучения будет уже стремиться к нулю.
Когда наши руководители, в том числе министр образования, говорят о том, что в Европе на одного учителя приходится не более 15–16 учеников, они умалчивают одну простую вещь — что речь идет именно о наполняемости классов. В Европе запрещено иметь в классах больше 15 учеников. В таком случае классы делят. Вот почему в странах ЕС поддерживается достаточно высокое качество обучения. В России же в некоторых отдаленных, сельских и малокомплектных школах действительно бывает ситуация, когда в одном классе обучаются по 4–5 человек. Но мы должны пойти на это, потому что других вариантов нет. Более того, данное положение способствует повышению качества обучения. Это как раз то, что нам надо, если мы говорим об инновационном развитии и модернизации. В противном случае можно утверждать, что налицо определенное лицемерие. Более того, когда чиновники начинают ссылаться на небольшую наполняемость классов и говорят, что этот процесс необходимо оптимизировать, в результате это, как правило, приводит к закрытию малокомплектных школ с небольшой наполняемостью классов.
Сегодня около 1600–1800 школ ежегодно закрываются в рамках программы «оптимизации». Это означает, что небольшие школы в сельских поселениях закрываются, а детей переводят в другие, более отдаленные от них города либо большие села. Детей приходится возить далеко на автобусах по нашим страшным дорогам. А это и небезопасно, и нерентабельно (если уж мы говорим об экономии). Все знают, что в России всегда были две беды — дураки и дороги. А теперь появилась третья — дураки, которые заставляют по этим дорогам возить детей в школы.
Сокращение школ — это чрезвычайно опасное явление. Вместо того чтобы давать ему зеленый свет, лучше использовать особенность нашей ситуации, чтобы повысить уровень обучения. Причем для того чтобы было высокое качество обучения, необязательно в каждой школе иметь полный набор учителей. Существуют очень хорошие методики дистанционного обучения через Интернет, возможности которого сегодня не используются в полной мере. Если бы в сельской школе стоял набор компьютеров со специальными программами, подключенных к учебным каналам, то учитель сможет находиться в каком-нибудь районном центре и через Интернет спокойно сразу на весь район давать урок физики или химии. А рядом с ребятами будет находиться классный наставник, который будет следить за тем, чтобы они четко выполняли все требования учителя. По такому пути идут малокомплектные школы в Юго-Восточной Азии (например, в Южной Корее, Таиланде).
Видимо, наши чиновники из Минобразования готовы рассматривать только западный опыт. Те же американцы не используют дистанционную систему по одной простой причине. Как известно, это «нация на колесах». В США еще в 1930-е гг. была создана очень мощная дорожная инфраструктура, а каждая американская семья имеет автомобиль (а некоторые даже по 2-3). Поэтому в Америке программа «Школьный автобус» работает очень успешно. У нас же совсем другая ситуация, и нам до этого еще очень далеко. Если же говорить про Европу, то здесь вообще другая плотность населения.
Кирилл Говоров
Источник: KMnews
